В отделении для недоношенных, куда нас перевели из реанимации, мы пролежали целый месяц. Первую неделю врачи особо не допускали меня до Арсения, так как он сильно терял в весе и находился в тяжелом состоянии. Можно было только приходить и смотреть на сына иногда.
Когда он начал кушать самостоятельно (до этого кормили через зонд глюкозой), мне разрешили ухаживать за ним. Господи, никогда не забуду того момента, когда я впервые взяла его на руки. Даже сейчас, когда пишу, слезы наворачиваются на глаза. Маленький, щупленький, с большой головой (была гидроцефалия), он был меньше половины моей руки. Незабываемое впечатление! Навсегда в моей памяти останется и то, как сладко однажды он потянулся на моих ладонях. Чудо, а не ребенок.
В день выписки за нами приехал муж. Взглянув на ребенка, он побоялся взять его на руки. Сказал, что опасается его «сломать». Позже я, вспоминая его слова, нередко подшучивала над ним. Домой вернулись нормально. Первые месяцы тоже все шло хорошо. Мы быстро набирали в весе, восстанавливали свои силы. Мы следовали совету врача не бросать ребенка и часто возили его по докторам.
Голову начали держать в 3 месяца, только после проведения курса массажа и уколов. Сели в 4 месяца. Но мы с мужем, начитавшись, что в это время еще рано садиться, впоследствии может быть нарушение осанки, постарались сделать так, чтобы он отложил это дело «на потом». Зачем? Я и сейчас не могу ответить на этот вопрос. Сел наш ребенок потом только в 9 месяцев. Ползать – примерно в 1 год.
Нам еще в роддоме говорили, что, скорее всего, ребенок ходить не сможет. Но мы добились того, чтобы это случилось. Просто старались сделать так, чтобы он как можно чаще двигал своими ножками. А также делали специальный массаж и другие процедуры, описать которые в одной статье не получится. Когда более или менее у сына стало получаться, посадили его в ходунки. Еще где-то 2 месяца он бегал в них. Потом мы уже ставили его возле дивана и пускали по всему дому. Он передвигался, держась за кровати и иные предметы, которые встречались на пути.
Так прошло еще несколько месяцев. Когда Арсению исполнилось 1,5, сын просто оторвался от дивана и пошел к телевизору. Я реально испугалась, что он где-то упадет и схватила его. Это был мой второй большой промах! Сын испугался и не ходил до 1,8 года. А после приподнял сначала свои ягодицы, встав буквой Г, потом оторвал руки от пола, встал и пошел, что и делает успешно по сей день. Скажу больше, он активно лазит по различным горкам и лестницам. Врачи, когда приходишь к ним впервые, удивляются. Ведь сынок с его заболеваниями должен сидеть в коляске, а я – его возить.
Что за заболевания? Умеренная умственная отсталость плюс еще куча разных диагнозов. Поставили ее врачи в тот момент, когда сыну исполнилось 4 года. До этого, с кем бы мы ни консультировались, нам ставили ЗПР. Говорили, что нужно заниматься, и все будет хорошо. Ничего подобного!
Однажды, когда мы приехали к одному врачу в городскую клинику и стали жаловаться, что ребенок не смотрит в глаза, не говорит и не обслуживает себя, он послал нас к психиатру. Мы пошли. В результате долгого обследования доктор поставил нам диагноз «Тяжелая умственная отсталость» и сказал, что нужно оформлять инвалидность. Потом были еще различные дообследования.
Когда мы пришли на комиссию МСЭК, нас встречал седой дядечка в очках. Он ничего не спросил, просто посмотрел на ребенка и предупредил: «Готовьтесь к тому, что ваш сын будет с вами до окончания жизни. Тяжелая умственная отсталость не лечится. Со временем вы будете сидеть исключительно дома, никто вас никуда не возьмет. Уж поверьте моему опыту». Но и эти слова мы, как говорится, переплюнули.
Поскольку где-то с 2 до 4 лет занимались в группе дошкольного образования, затем пошли в «Центр развития ребенка», далее посещали несколько раз «Реацентр» и государственный реабилитационный центр. Также занимались на платной основе с логопедами-дефектологами и психологами.
На будущий год психиатр говорит, что мы пойдем в школу. Не в обычную, конечно, но все же. К тому же, в прошлом году тяжелую умственную отсталость сняли, поставили умеренную. Женщина на комиссии сказала, что если с ребенком заниматься, где-то годам к 10 умеренная отсталость сможет перейти в легкую. Мы будем очень стараться, чтобы это действительно случилось. Например, невролог уже пишет, что у нас ЗППР, а не умственная отсталость. Надеемся, что однажды это же услышим и от психиатра. А далее кто знает, что будет?!
Кстати, нам очень понравилось посещать «Реацентр». Там врачи действительно помогают. Я могу сказать об этом, исходя из собственного опыта. За то время, что мы там лечились, ребенок стал лучше откликаться на свое имя, чаще смотреть в глаза. Наконец-таки, взял в руки ложку. Конечно, он еще ей не сильно хорошо умеет пользоваться, но все же это тоже уже прогресс.
Еще один момент, на который мы обратили внимание, – это то, что после процедур сын стал более сконцентрированным. Он перестал носиться по дому, таща по ходу бега в рот все, что может попасться. А также полюбил смотреть мультики и новости с папой по телевизору. Особенно ему нравится «Маша и медведь». Ну, там очень прикольная девочка! А еще стал лучше все понимать. Если раньше его было не дозваться из другой комнаты, то сейчас он бежит уже почти по первому зову.
Наш Арсюшка – очень ласковый семилетний ребенок. Сын никогда не обидит другого малыша. Наоборот, тянется к нему поиграть или погладить по руке. Он с удовольствием смотрит мультики, слушает музыку, крутит колеса у машины (не катает ее почему-то), прыгает на большом мячике. Разговаривать особо не разговаривает, хотя звуков много и они все разные.
Кроме того, иногда говорит «мама», «пить» и «ням-ням». После занятий в группе в «Центре семьи» также в его лексиконе появилось слово «*ля». Нет, конечно, ни преподаватели, ни дети в заведении не матерятся. Они просто изучали звук «ля», но наш сын перенял его вот так. И нам с мужем это нравится. Очень надеемся, что однажды все буквы превратятся в слова. По крайней мере, мы к этому приложим все свои силы.
Be First to Comment